
В Сантес-Креусе мне повезло посмотреть все подробно, здесь же монастырь действующий, а последняя экскурсия ушла буквально из под носа. Так что внутри монастыря я не была, жаль, вряд ли попаду в эти края еще раз... По-хорошему, надо было бы "закрыть гештальт". Если - то отсюда бы и начала. Хорошо хоть в главную церковь смогла как-то пробраться.

Монастырь пользовался защитой и покровительством королей с момента своего основания графом Барселоны Рамоном Беренгером Четвертым в 1151 году. Кроме того, Поблет был одновременно крепостью, королевской резиденцией и пантеоном королевского дома Арагона. Расцвет пришелся на 14 век, когда он по сути превратился в небольшое княжество под управлением аббата. Библиотека, постоянно пополнявшаяся монархами и аристократами, а также скрипторий, делали его крупным культурным центром (какими, впрочем, были все крупные средневековые монастыри). Черной страницей в его истории стал 19 век: монастырь был разрушен и разграблен, - сначала французами, а потом и собственными революционерами. В августе 1835 года либералы-антиклерикалы ворвались на монастырские земли: рушили, жгли, выносили ценности, оскверняли и грабили королевские гробницы. Остнки королей были частично перенесены в кафедральный собор Таррагоны и ближайшей Эсплуги. Только после визита в 1921 году короля Альфонсо 13-го, который назвал состояние монастыря "позором всей нации", началось его возрождение. Первые монахи вернулись в Поблет в 1940 году, после более чем столетнего перерыва и запустения.
Удивительно, что юный Гауди с двумя друзьями мечтал о его восстановлении, Поблет для них был символом каталонской идентичности. Разумеется, тогда у них ничего не вышло, но в 1930-е годы один из друзей - историк, антрополог и дипломат Эдуардо Тода - действительно возглавил фонд реставрации , осуществил свою детскую мечту, а для Гауди, как пишут, Поблет стал первой лабораторией и своего рода источником стиля.

Вообще-то я избегаю кладбищ и даже саркофагов в музеях, но это что-то другое. В тот момент, когда одна экскурсионная группа выходила из огороженного участка церкви, я, забив на свою "законопослушность", проскользнула за решетку и примкнула к французской экскурсионной группе.

Иначе не увидела бы, ни знаменитое ретабло (1527-1529) скульптора Дамиана Формента, ни королевские гроблницы. В связи с этим алтарем в монастыре разразился настоящий скандал: цена оказалась настолько велика, что монахи подняли мятеж и отказались платить оставшуюся часть суммы, аббат же (как будто бы) был приговорен к пожизненному заключению за "расточительство":

Но ренессансный алтарь прекрасен! На первом ярусе в центре представлена Богоматерь с младенцем, в нишах - скульптуры святых. Второй ярус посвящен Радостям Богоматери. На третьем ярусе помещен благословляющий Христос и вокруг него фигуры апостолов. В нижней части - сцены Страстей Христовых и венчает алтарь сцена Распятия с традиционными персонажами.

Первое впечатление от гробниц было странное, какой уж там "покой"! Во-первых, распоножены они довольно высоко, во-вторых, фигуры лежат под углом, и кажется - вот-вот как скатятся (на головы внизу стоящим).

"Успокоилась" на этот счет только, когда прочитала, что после того как могилы были осквернены, установить конкретную принадлежность праха было уже невозможно, - надгробия не соответствуют лежащим под ними останкам. Т.е. сейчас это больше скульптуры, чем конкретные захоронения. Арки, на которых покоятся гробницы, были созданы в 1380 году каталонским готическим скульптором Жорди де Деу.

Педро Четвертый Церемонный (1336-1387) решил, что будет похоронен в церкви монастыря, и хотя к тому времени там и так уже покоились его предшественники (Альфонсо Второй, Хайме Первый), но возникновение королевского пантеона связывают именно с Педро Четвертым. Пишут, что этот пантеон настолько поразил Филиппа Второго, что, под впечатлением, он задумал создать свой, - так зародилась идея Эскориала.

Педро Четвертый покоится с левой, северной стороны, рядом - три его супруги, а так же Фердинанд Первый и Хайме Первый Завоеватель (его фигура изображена дважды, с одной стороны в королевском одеянии, а с другой - в монашеском, - незадолго до смерти король стал членом монашеской общины Поблета).



С южной правой стороны ближе всего к алтарю располагается саркофаг Альфонсо Второго Целомудренного (как и Хайме Первый он изображен с обеих сторон), затем - Хуан Первый Охотник и обе его супруги, третья гробница создана Фердинандом Вторым Католиком для его родителей - Хуана Второго Арагонского и Хуаны Энрикес.


В ногах королей помещены фигуры львов, как символы власти и силы, а у королев - собаки, символы верности.

Скульптуры королей были воссозданы в 1940-е годы Фредериком Маресом. Ему пришлось соединить более 500 алебастровых фрагментов, некоторые элементы саркофагов рассеялись по миру и до сих по хранятся в каталонских и зарубежных музеях. Гробница Мартина Первого Гуманного и вовсе была выолнена Маресом в 1952 году, т.е. - новодел. На стенах надгробия изображено погребальное шествие, в ногах усопшего лежит лев и оплакивают его ангелы:

В 1671 году в Поблет были перевезены из Неаполя останки короля Альфонсо Великодушного, он был захоронен рядом со своим братом Энрике Арагонским. От этих надгробий ничего не сохранилось за исключением отреставрированного основания первого саркофага:



Все, возвращаюсь назад, на свет божий. Барочный фасад, созданный на месте старого, романского, в 1669-1717 году:




Поблет - очередной монастырь-крепость, кои не редкость для этого района. Решение об укреплении принял тот же Педро Четвертый, который как раз находился в состоянии войны с Кастилией. По его прикажу вокруг монастыря были воздвигнуты крепостные стены с зубцами и оборонительными башнями.


В центре площади установлен ренессансный крест аббата Гимера, созданный при аббате Жуане де Гимера (1564-1583). Первоначально он стоял в другом месте - перед воротами, после закрытия монастыря был утерян, а найден, у парижского антиквара, упоминавшимся уже другом Гауди Эдуардо Тода. Королевские ворота - классический образец военной готики этого района - ведут на основную территорию монастыря:

Фигура в бело-черном одеянии - монах, по звону колокола спешащий на службу:




Руины старого аббатского дворца:

Резиденция аббата представляла собой комплекс зданий 16-18 веков, сгорел дворец в 1835 году, и от него мало что осталось:


Позднероманская капелла Св. Екатерины (1244-1250), предположительно, использовалась теми, кто не имел в то время права войти в главную монастырскую церковь, - последняя предназначалась исключительно для монахов, больше туда никто не допускался:



Монастырь строился с 12 по 18 век, а как именно - здесь показано за 20 секунд:
Ролик отсюда, здесь же исчерпывающая информация по монастырю:
https://www.mishanita.ru/2013/11/22/20769/.

Вот и все. Указатель приглашает в Вальбону, как раз по камино-стрелкам, здесь снова объединяющимся с цистерцианскими, но... на этот раз, видимо, не судьба (а ведь каких-то 23-24 км.!, - обидно).

День подошел к концу, пора возвращаться, красный домик слева - мой альберг:

Странное чувство - последний день камино, последний вечер, окончание чего-то, - как одна маленькая жизнь. Казалось бы, что мне все эти арагонские короли?! Альфонсо Целомудренный, Педро Четвертый, Хуан и Мартин Первые, Фердинанд Справедливый, Альфонсо Великодушный... Даже имена их запомнить не могу, не говоря уже об их деяниях, заслугах, победах и поражениях. Могу только объединить в один образ, который задолго до нас зарифмовал Хорхе Манрике в знаменитых "Строфах на смерть отца" (1477), - магистра ордена Сантьяго, между прочим):
I
Опомнись от сна, душа,
и разуму пищу дай,
созерцая,
как жизнь проходит, спеша,
как приходит смерть невзначай
столь немая;
как радость становится тленной
и влечет потом за собою
скорби года,
и кажется нам неизменно
что в прошлом время любое
лучше всегда.
III
Ведь наши жизни - лишь реки,
и путь им дан в океан,
который - смерть;
туда уходят навеки
потоки державных стран,
покинув твердь;
и реки любой длины
все в то же море текут,
и ручьи;
свой путь окончив, равны,
кто трудом своих рук живут
и богачи.
V
Ведь этот мир — лишь дорога
к иному, который — обитель
без страданий,
но нужно удачи много,
чтоб шел поднебесный житель
без блужданий.
Пускаемся в путь в день рожденья,
покуда живем, все бродим,
а прибываем
в день нашего преставленья,
и только когда отходим,
отдыхаем.
XIV
Блистательные короли,
о которых сказанья слагали
когда-то,
в печальных событьях земли
все счастье свое теряли
без возврата;
не знает прочности время,
будь то папы, цари с князьями,
паладины,
обращается смерть со всеми,
как с нищими пастухами
скотины.
XV
Давайте троянцев забудем:
ни их славы мы не видали,
ни страданья;
и римлян касаться не будем,
хотя однажды читали
про их деянья;
то прошлых веков пора, —
зачем искать то, что смыто
водою?
Припомним, что было вчера,
хоть это тоже забыто,
как былое.
XVI
Где теперь король дон Хуан?
Что с инфантами Арагона
ныне сталось?
Где былых любовников стан,
от науки любви изощренной
что осталось?
Состязанья, турниры, латы,
кружева, уборы, забрала,
гербы на щитах —
не пустая ли времени трата,
не трава ль, что давно завяла
на зимних полях?
В общей сложности - 43 строфы, даже есть диалог магистра со смертью (https://renesans.ru/poema/17_03.shtml). Может, кто-то знает - чей это перевод?, - была бы благодарна.

